Second hand по-русски

Страсть к собиранию вещей у меня с самого детства. Началось всё с кризиса, как всегда. На самом деле я покупкой-продажей занимался с самого детства, лет с 14, потом другие бизнесы были. И, когда скачок доллара был пару лет назад, я всё потерял и решил покупать и продавать вещи. Начал со своих, коих было огромное количество дома, и так пошло-поехало. Решил просто покупать ненужные вещи. Я подумал, что раз у меня были ненужные вещи, у людей тоже они есть. Мы с моим другом и партнёром по бизнесу Ильёй Варламовым, просто сидя у него дома, придумали, как можно просто выкупать вещи и перепродавать их.


Покупаю практически всё. Если взять 100 % вещей, 85 я беру. То есть я не беру откровенный утиль или рваньё — это вещи, которые в переработку уходят, я этим не занимаюсь. Потому что все вещи, которые я покупаю, я в дальнейшем перепродаю. Не совсем все, но большинство.

Это, наверное, опыт всей жизни. Я не думаю, что этому можно выучиться. То есть я никогда не сравниваю цены, я знаю рынок. У меня во многих местах Москвы, где эти вещи продаются, есть магазины. То есть я представлен практически везде. И, соответственно, рынок знаю и понимаю, за сколько эта вещь продастся.

Взять, к примеру, советский хрусталь, который стоит практически у каждого в доме, — многие ассоциируют как с ценной недосягаемой вещью. В 80-е его тяжело было достать, и для владельцев это ценно. На самом деле обычный штампованный хрусталь сейчас вообще ничего не стоит, это копейки. Я знаю, за сколько можно его продать.

На этих барахолках, где у меня магазины, в том числе в Новоподрезкове в Химках, можно продать всё. Были там невероятно комичные ситуации.  У меня стояло эмалированное ведро, ветром туда прилетела какая-то ветка и в ведро упала, так и осталась там лежать. На следующий день приходит бабка и говорит: почему ветка? Ну я её за 10 рублей ей продал.

Это всё банально — дорогой антиквариат. " Была тарелка агитационного фарфора продана за три миллиона, купленная просто в куче вещей у одного покойного генерала на квартире .И картина голландского художника, натюрморт очень дорогой, до сих пор на аукционе пытаемся продать. То есть люди обычно понимают, что продают.

У меня весь бизнес складывается из-за того, что люди просто не хотят заморачиваться. То есть осталась в наследство квартира, полностью обставленная советской утварью. И продавать каждую вещь по отдельности, когда есть квартира, которую можно продать, — это же совершенно разные деньги. И я зарабатываю на том, что люди не хотят связываться с этим старьём. А кто-то берёт, перебирает, изучает цены и выставляет сам на Avito иногда по каким-то совсем космическим ценам. Ну, что-то получается продать, что-то — нет. Если терпения хватает, то любой человек может из своего дома продать вещи, и, поверьте, они будут пользоваться спросом: начиная от дизайнеров, которые шерстят эти все московские барахолки, и заканчивая реквизиторами, теле- и киностудиями, которым нужны вещи из прошлого.