Как найти елочную игрушку на свалке и продать ее жителям Рублевки. Блог антиквара

Идея заняться антиквариатом появилась у него перед Новым годом. Вместе с семьей Дима, которому тогда было двадцать, украшал елку советскими игрушками и подумал: «Вдруг найдутся желающие их купить?». Зашел в интернет и увидел, что они пользуются спросом. Спустя два года он наладил свой бизнес: продавал антикварные игрушки за 120 000 рублей уральской политической элите, московским актерам и главной светской львице страны Божене Рынске.

Мне с детства нравились старые вещи, я очень любил их разглядывать. Когда повзрослел, стал думать, как это увлечение перевести на коммерческую основу. Я изучил литературу по антиквариату, перечитал книги по истории и решил продать первую вещь. Дома были ретро-вещи родителей, бабушек и дедушек, но трогать их было табу. Поэтому я купил на вернисаже в Москве елочную игрушку и перепродал знакомому с небольшой наценкой. С опытом я перестал заниматься вещами, которые не смогу продать с наценкой 300%. Сейчас я покупаю вещи у людей, которые находят что-то интересное на блошиных рынках Европы, часто сам вижу что-то интересное.

Моя самая неожиданная находка была на помойке в Екатеринбурге. Я проходил мимо контейнеров рядом с домом и увидел, как около них стоит слегка приоткрытый советский чемодан, из которого торчат елочные игрушки. Без брезгливости и зазрения совести я просто взял и унес этот чемодан. Я заработал тогда всего пару тысяч, но больше всего мне нравилось копаться в этом чемодане: есть азарт в том, когда ты его потихоньку разбираешь и думаешь, попадется что-нибудь ценное или нет.

Есть советские елочные игрушки, которые стоят действительно дешево — от 100 рублей за штука. Это мелочь, а не деньги, но есть и игрушки за 150 000 рублей. Цена определяется исходя из трех факторов: состояние, редкость, возраст.

Игрушки, которые выпускали в 70-х, грубо говоря, миллионным тиражом, продаются за 100 рублей, потому что они есть в каждой квартире. Елочные украшения 30-50-х годов более редкие: некоторые коллекции выпускали тиражом всего тысяча экземпляров на весь СССР. Они стоят больше 100 000 рублей.

Самая дорогая игрушка, которую я продавал стоила 120 000 рублей. В Москве сейчас это тренд: вся Рублевка украшает елки антикварными игрушками. У меня есть клиенты оттуда: Божена Рынска — дама специфичного характера, дизайнер Александр Арутюнов. Люди тратят огромные деньги, потому что это атмосферно. Среди интеллигенции, в богемной и бизнес-среде люди с хорошим достатком интересуются антиквариатом.

Слева: игрушка 50-х годов из серии «Цирк». В хорошем состоянии она стоит от 5 000 рублей.
Справа: игрушка-«пеленашка», которая была популярна в 50-е. Примерная стоимость — 3 000 рублей.

В Екатеринбурге тоже есть покупатели, но у нас, увы, интерес не такой большой. Я сужу по своим продажам. Очень жалко, что люди не ценят старые вещи и выкидывают их, не зная цену. Я иногда провожу бесплатные оценки — в этом плане я не алчный, называю реальную сумму. Люди удивляются: «Ой, а мы хотели выбросить».

Все, образно говоря, ломятся в IKEA, стремятся, чтобы в доме вообще не было старых вещей, и обожают стили хай-тек и лофт. Люди до сих пор живут немного двухтысячными. Два-три года назад в Москве было так же, значит, скоро и в Екатеринбурге начнут собирать старинные вещи.

Если у нас кто и интересуется антиквариатом, то это почему-то простые люди среднего класса. Уральская богема все еще поглощена гламуром 90-х. Екатеринбургская политическая и бизнес-элита покупает антиквариат, но ничего в нем не понимает. Таких людей мне очень жалко, потому что их зачастую обманывают — могут продать подделку, это очень широко распространено. Может быть, они никогда и не поймут, что это подделка, но тем не менее на них заработали.

Многие покупают старую вещь только для того, чтобы ею кичиться. Такие люди похожи «дорогих» девушек, которые ходят по улице с видом: «Как жалко, что приходится срывать ценники с одежды». Или на мужчин, покупающих машины не затем, чтобы на них ездить, а просто для того, чтобы хвастаться.

Антикварное сообщество очень закрытое, людей со стороны в него стараются не пускать. О крупных сделках никто никогда не рассказывает.

Большие сделки — от полумиллиона и выше — проходят за закрытыми дверями. Никто никогда о них не рассказывает, лишнее внимание, а, значит, и проблемы никому не нужны. Слухи расходятся быстро, особенно в Екатеринбурге. На уровень сделок с такими суммами я в силу возраста еще не вышел, моя самая большая продажа — 250 000 рублей. Мне бы не хотелось озвучивать, что и кому я продал за эту сумму.

Самая старинная вещь, которую мне удавалось продать — сервиз середины XIX века. Там был неполный набор — десять посеребренных предметов. Я брал по три тысячи рублей за позицию. Забавно, что люди думают, что, если они нашли вещь, которой больше ста лет — это значит, что они разбогатеют и купят квартиру в Москве. На самом деле это заблуждение. Бывают редкие вещи 90-х, которые стоят в сто раз дороже, чем предмет XIX века. Например, есть страшненькие абстрактные игрушки, который делал известный в СССР мастер. Им может быть всего тридцать лет отроду, и это даже не винтаж, но их редкость и известность автора позволяют продавать одну игрушку минимум за 20 000 рублей.

Я не снимаю склад. Дома у меня есть небольшая комнатка, где я храню вещи: они все лежат в коробках, аккуратно упакованные. Я очень щепетильно отношусь к таким вещам, даже если они стоят недорого. На мелочах — сделках на 500, 1 000 и 2 000 рублей — складывается основной доход. На антикварных елочных игрушках я спокойно зарабатываю 150 000 рублей в месяц. Но это не единственный мой заработок. Да, он приносит доход, но при этом очень нестабилен: полгода может быть «вау», а потом ты лапу сосешь. Первый год я работал в минус — нужно было вложиться в бизнес. Некоторые думают, что, когда продаешь вещь за 200 000 рублей, то вся сумма — это чистая прибыль. Но это не так, ведь я эту вещь тоже за сколько-то покупал.

Продавать антиквариат — это по-своему, но огромный труд. Иногда сил уходит больше, чем разгружать вагоны. Ты постоянно общаешься с людьми, не важно, нравится тебе человек или нет. Нужно постоянно искать покупателей, в основном это происходит на светских мероприятиях — ты уже примерно знаешь, какие люди интересуются антиквариатом и что им можно предложить.

Сделки, если и я, и покупатель находимся в одном городе, совершаются лично. Если человек находится в другом городе или стране (я продавал елочные игрушки людям их США, Германии, Белоруссии), то я присылаю ему фотографию вещи. Иногда просят сделать видео, чтобы лучше оценить ее состояние. Переговоры порой идут месяц. Ты тратишь время, а человек тебе в итоге говорит, что он передумал. Пока не перевели деньги — продажи нет. Любая сделка — это всегда риск.