Бегом за “блошками”

Где купить чужую память?

Если по каким-то причинам вы не смогли уехать в отпуск на экзотический курорт — не беда. В родных пенатах вас поджидают чудеса похлеще. За несколько десятков рублей вы сможете совершить путешествие в прошлое. И увезти с собой частичку чужой памяти. И всего-то надо — поехать на блошиный рынок...

Во всем мире блошиный рынок — это такая же достопримечательность, как музей, старинный замок или просто дерево, под которым целовался кто-то из великих. На “блошке” продают и покупают антиквариат и подделки, кусочки прежней жизни или просто завалявшееся дома барахло. Тому, кто привык видеть только внешнюю сторону вещей, “блошка” покажется кучей пыльного хлама, которым непонятно зачем пытаются торговать на мятых газетках или облезлых ящиках странные люди. Для тех, кто пытается познать природу вещей, барахолка обернется таинственным миром, где у каждого предмета своя история, удивительная и непременно правдивая, как рассказы барона Мюнхгаузена. 

Отечественные “блошки”, может, и уступают зарубежным сестрам во внешней атрибутике, но по внутреннему содержанию стараются держать марку. В столице их всего две: Измайловский вернисаж и платформа Марк. Несколько лет подряд столичные власти обещали открыть цивилизованный мир старых вещей в каждом округе. Но дальше двух блошиных рынков дело не пошло. Если не считать сезонных ярмарок, конечно. 

Обе барахолки отличны друг от друга, как Старый Свет и Новый. 

Апгрейд для туриста 

— Девочки, покупаем галстуки пионерские! — призывно глядит на корреспондентов “МК” молодой человек возле “лавки древностей” в Измайлове.
— Спасибо, но еще свои сохранились, — отвечаем.
— Тогда вот — знамя передовое. Дома или на работе повесить…
— А почем?
— Вот это — УССР — за четыре с половиной тыщи, а РСФСР — за шесть с полтиной.
— Че так дорого-то?
— Так оно ж двустороннее и настоящий бархат. Вон как хорошо сохранилось — можно вместо скатерти стелить. Не нравится, сколько прошу, — назовите вашу цену.
— Может, за две?.. — робко пытаемся торговаться. Юноша тут же теряет к нам всякий интерес и демонстративно отворачивается к потенциальному покупателю — прилично одетому китайцу: “Нихао!” Приветствовать посетителя на родном языке на Измайловском вернисаже, похоже, особый шик. Ведь здесь тусуются чаще иностранцы. Поэтому основной товар не столько древности, сколько матрешки.
Впрочем, старины тоже хватает. За соседним прилавком покупатель, который говорит на ломаном русском, уже набрал с десяток пожелтевших от времени нотных альбомов. Но отойти от советского добра никак не может. Продавец — интеллигентный дедуля — на радостях демонстрирует все свои сокровища:
— А хотите, вот старые телефонные книжки...
— А фотографии есть? — Глаза у иностранца загораются.
— Есть, но вы же опять скажете, что дорого, — дед все же достает из-под прилавка объемный конверт. — У меня тут даже фото Титова и Гагарина. Вот здесь Титов — видите, в углу? Она без подписи, поэтому 150 рублей. А Гагарин у меня с автографом — меньше, чем за 200 долларов, отдать не могу.
Совсем рядом расположился целый автопарк из машинок и мотоциклов 40-х годов. Правда, торговец честно признается, что это всего лишь стилизация. Сам делал! Поэтому и просит относительно недорого — от 600 до 1500 рэ.
— Барышни, берите шапки песцовые! — раздается голос из “мехового набора”.
— Так лето же, жарко…
— Но зима-то не за горами!
Ловко уворачиваясь от угрожающе нависших ушанок и расписных пасхальных яиц, оказываемся в янтарном ряду. Бусы из разноцветных кусочков застывшей смолы вовсе не претендуют на антиквариат. Но пройти мимо милых сердцу женщины безделушек невозможно. Тем более если очаровательная цепочка с камешками стоит всего 150 рублей. Прихватив на соседнем лотке простую деревянную ложку за 10 целковых, идем к выходу...
— Смотри, какая лошадь! Вон, под жуткой пепельницей-тапком... Откуда ж такая? — спрашиваю у продавщицы, ожидая услышать захватывающий рассказ — непременный атрибут “блошек”. Тетка равнодушно поводит глазами:
— А черт ее знает. Хозяин откуда-то тащит, он мне не докладывает.
А лошадь все-таки купили. Хоть она на ногах не стоит — надо к чему-то обязательно прислонить. И сидит на ней нечто — потом долго спорили: просто некрасивая женщина или мужчина в латах. Если это чудо уронить — пол проломится. Но есть в ней что-то... А историю позеленевшей фигурки можно самим придумать. 

Платформенные ценности 

“А кому зюзюка с крылышками?!” — кричал ярмарочный торговец из одной веселой книжки. Платформа Марк, что в Лианозове, — известное место, где вам постараются вручить “черт-те что и сбоку бантик”. Правда, недорого и с соответствующими прибаутками. Каждый старьевщик — со своей историей: здесь есть кандидаты наук, перекупщики, художники, пенсионеры... Кто-то идет продавать антикварный “секонд-хенд” от фатального безденежья, кто-то и впрямь на этом зарабатывает деньги. Причем не пойми как: цены на Марке скорее номинальные, хотя за стоящую вещь могут запросить тыщи две.
Каждый, кто слышал о блошиных рынках, в душе подозревает: это такое место, где можно купить историческую ценность за копейки. Говорят, на Марке и впрямь приобретают антиквариат. Те, кто приезжает к шести утра. Именно в это время в темноте бродят с фонариками профессионалы в “старинном деле”. Позже истинных сокровищ уже не сыскать: все расходятся по дорогим салонам.
В погожий день здесь еще ничего, а вот если дождь прошел — просто беда. Марк вместе с разложенными на нем клеенками и покрывалами с товаром превращается в натуральное болото. Собираясь сюда, надо одеться как можно проще — иначе цены накручивают раза в три. И все — на фоне вывески “Ярмарка товаров, бывших в употреблении” над мусорным баком.
Здесь довольно шумно: торговаться по мелочи, даже без особого желания купить, — хороший тон. Торгуют всем: одеждой, старыми книгами, игрушками, кто-то распродает коллекции... Каждая вещь — непременно со своей историей. Юноша в потертой джинсовке хвастает, что некая знаменитость именно эту вещь подарила его дедушке на память о прекрасном. Правда, “именно этих” у него потом оказывается с полсотни. Благообразная бабушка с ворохом довоенного шмотья утверждает, что добро осталось от мужа — военного летчика...
Наверное, ни одна история не выдержит сколько-нибудь серьезной проверки. Да и не надо. Все эти изрядно потрепанные осколки прошлого ценятся именно за едва уловимый запах чего-то до боли знакомого. Покупая Чебурашку с оторванным ухом, ты как будто получаешь билет в детство — а это ощущение никакими деньгами не оценить. 

Блошиных рынков и шумных восточных базаров сторонятся лишь люди без воображения. Угадайте, где познакомились Ава Гарднер и Эммануэль Унгаро? На барахолке в Париже. Гарднер искала антикварную брошку к своему новому платью. Унгаро — кресло для гостиной.

В Европе есть несколько рынков, куда не зарастает народная тропа. Это в первую очередь парижские Пюс и Ванв, где запросто можно встретить цвет модной тусовки от Готье до Исси Мияки, и лондонские Портобелло и Кэмден-таун — “малая родина” неповторимой Вивьен Вествуд.

• ПЮС (MARCHE AUX PUCES). В 2005 году эти огромные вещевые ряды у бывших городских ворот отметят свое 120-летие. Каждый уик-энд сюда приезжают прицениться, поторговаться, купить, вдохновиться и просто потолкаться 150 тысяч человек. В сущности, это целый городок с несколькими улицами, на которых гнездятся сотни магазинов, магазинчиков и микроскопических лавочек. Из семи рынков Пюса самый популярный — Марше Бирон: здесь торгуют антиквариатом. Марше Поль-Бер специализируется на фарфоре — настоящем и поддельном. Марше Серпет предлагает изделия первой трети ХХ века. Марше Малик — рай для ценителей модной одежды времен твиста, рок-н-ролла и диско. Здесь можно купить платье, фасон которого потом всплывет в новой коллекции Жана-Поля Готье — завсегдатая здешних рядов. Пюс работает почти как супермаркет — с 10 утра до 6 вечера. Для тех, кто боится потеряться, организуются специальные экскурсии.

• ПОРТА-ПОРТЕЗЕ. Рынок в одноименном римском квартале (Porta Portese) появился после войны, когда предприимчивые итальянцы начали распродавать американскую гуманитарную помощь. Сегодня барахолка занимает 4 км, но ни с парижскими, ни с лондонскими блошиными рынками она не сравнится. Уж слишком велико там число подделок. И если с “шанелями” и “луи вьюттонами” еще можно смириться как с неизбежностью, то “левый” антиквариат выводит коллекционеров из себя. Чего не скажешь о дизайнерах. Говорят, Армани частенько приходит на Порта-Портезе за идеями для своей коллекции Armani Casa.

• КЭМДЕН-ТАУН. По сравнению с Портобелло ассортимент этого рынка более “юн” и продвинут. Здесь много латекса, винила, пэтчворка, вещей от пока не признанных, но несомненно талантливых молодых дизайнеров. Много африканских барабанов, париков в стиле леди Ди и рубашек из Марокко. Много всяких фенечек и прибамбасов, главная ценность которых заключается в нарочито грубой ручной работе. На Кэмден-маркет надо приходить в кедах и смокинге, не брезговать предложением заесть фиш энд чипс “волшебными грибами” и не париться по поводу украденного в сутолоке мобильного телефона.

• КАПАЛЫ-ЧАРШИ, ЧИКРЫК-ЧИЛАР. Курица не птица, Турция не Европа. Это сразу становится ясно на любом из рынков и базаров Анкары или Стамбула. Ряды с челночным ширпотребом когда-нибудь заканчиваются, и место кожаных курток прочно занимают персидские ковры, кальяны, шелковые оранжевые подушки и прочие предметы, которые здесь совсем не выглядят экзотикой. В Турции хорошо покупать серебряные украшения — как антикварные, так и современные, но под старину. На рынке в Анкаре много серебра и вообще старинных вещиц (шляпки, зонтики, заколки) из России. Как правило, это собственность эмигрантов первой волны, вывезенная в Константинополь. А в Стамбуле можно приобрести оригинальный винтажный наряд. Обычно за одеждой в стиле ретро знатоки отправляются в Париж или Лондон, забывая о том, что берега Босфора были так же притягательны для европейской аристократии, как и курорты Нормандии.

• ВАНВ. Вещи, которые бывает трудно обнаружить на суматошном Пюсе, обязательно отыщутся в районе Ванвских ворот (Porte de Vanves). Здесь нет стационарных павильонов — только лотки, которые делают обстановку более рыночной. Можно спокойно брать в руки любой предмет и торговаться до посинения. Поскольку большинство продавцов приезжает из-за города, им проще уступить в цене, чем везти весь скарб обратно. Самые большие скидки начинаются в дождь: ведь Ванв — это рынок под открытым небом, а мокнуть избалованные французы не любят. Еще одно достоинство Ванва — отсутствие предметов, побывавших на реставрации. По этой причине именно здесь собирал свою коллекцию исторических костюмов Александр Васильев.

• ПОРТОБЕЛЛО. Самый большой блошиный рынок в Европе. Продается все что угодно — от полуразбитых напольных часов до антикварных комодов. Для любителей столовых приборов существуют целые развалы, в которых можно рыться часами, отыскивая вилку Викторианской эпохи. Особенная удача — попасть на распродажу предметов из имения, простоявшего нетронутым 50—100 лет. Можно нарваться на такую брошку или перчатки, что все взгляды на модной вечеринке будут ваши.

• САН-ТЕЛЬМО. Этот квартал в Буэнос-Айресе тоже “блошка” со всеми доступными барахолке атрибутами: хлам и ценности, запах древности... Но с непременным для истинного портеньо — жителя аргентинской столицы — танго. Здесь его танцуют все: молодые и пожилые пары и даже одинокая женщина в побитой молью и годами плюшевой зеленой юбке и чулках-“сеточке”, которая обнимает почти лысую куклу. Она сама давно тоже стала достопримечательностью. Работает, как и блошиный рынок, только по выходным. Кладет, как и прочие тангеро, перед собой шляпу для монеток от зрителей. Только мелочи в шляпе почти нет — слишком пронзительной тоской тянет от этой дамы: и туристы, и аборигены посмотрят да и отойдут в сторону, пряча глаза. Впрочем, таким танго и рождалось в портовых кабаках Буэнос-Айреса, когда моряки пытались утопить горечь в выпивке и танцах друг с другом.
И все это — на фоне буйных красок: антикварные лавки с роскошными золочеными комодами и старинной “ювелиркой”, раскладные столики с залатанными кастрюлями и обломками чьей-то семейной истории. Тут же уличный артист изображает национальное достояние — певца музыки танго Гарделя. И продает его пластинки. А по соседству — кукловод, который передвигает по крошечной сцене пьяного мужичка — просто на радость людям...

ЭКСПЕРТ “МК”
Екатерина ЮНИНА, кандидат психологических наук
— Самые частые посетители барахолок — толстосумы. А им-то это зачем?
— Они часто идут на “блошки” со скуки. Блошиные рынки для них — источник получения новых идей и новых возможностей. В обществе всегда есть и были негласные социокультурные стандарты: как надо одеваться, как себя вести, куда ездить отдыхать, в какие рестораны и клубы ходить. Но, чтобы быть лидером, надо уметь выделяться, а это требует и широты кругозора, и умения посмотреть с неожиданной стороны на всем известные вещи. Барахолки для богатых — некий стимул для формирования своего неповторимого “я”.
— Значит, все дело в самосовершенствовании?
— Не только. Еще есть так называемая “охота за вещами”. Это что-то вроде соревнования: группа людей ищет самую ценную и интересую вещь — или самую дешевую. Или пытается купить больше всего за определенную сумму денег и т.д.
— Но и без моды не обошлось?
— Конечно, как только старина, ориентальный стиль, эклектика, минимализм, сталинский ампир становятся популярными, спрос на “стильные” вещи существенно возрастает. А вот количество магазинов, в которых их можно купить, не увеличивается. И тогда все “продвинутые” граждане устремляются на барахолки в поисках модного. 

Виктория Приходько, Юлия Шестоперова, Елена Егорова


источник публикации
Московский Комсомолец
от 02.08.2005