Вадим Верник, телеведущий

Отовсюду я привожу чашки с названием города. Я как охотник, для которого важна только добыча, когда приезжаю в новый город, прежде всего бегу покупать чашку. Мне важно, чтобы на чашке не было написано «I love New-York», а просто было название города. К сожалению, форма у них в большинстве одна и та же. Но рисунок часто бывает необычный. 

Самая экзотическая чашка – из небольшого Лэйк-Эроухеда неподалеку от Лос-Анджелеса. Я снимал там фильм про Ирину Роднину. И приобрел чашку. Очень яркая и пестрая. Воспринимается как абсолютный кич. 

Мне очень важно, чтобы эти чашки были не подарочные и привозил их я сам. Потому что тогда с чашкой связывается какая-то моя, личная история. Однажды приехал в маленький финский город Миккели – мы снимали там про Майю Плисецкую, – а чашку найти не могу. И послал человека искать. Целый день он где-то бегал и нашел. Так что это уже не просто чашка из Миккели, а совсем другой объект. Ассоциируется у меня именно с этой ситуацией. 

Решил я как-то все эти чашки помыть. И засунул в посудомоечную машину. Все чашки нормально вымылись, а одна – из Лас-Вегаса – испортилась, растеклась. И я подумал: «Лас-Вегас – не настоящий город, какой-то пластилиновый. Там нет души. И чашка такая же». 

Чашка из Нью-Йорка – маленькая и аккуратненькая, – разбилась при переезде. Я попросил Лешу Чадова, который огда собирался в Америку, купить мне там чашку. Он купил. И теперь она у меня связана с Нью-Йорком и с ним. 

А чашка из Афин ассоциируется с невероятно долгим изнурительным подъемом в гору – когда пыль в лицо, жара и т. д. А вовсе не с красотами и достопримечательностями. И вообще, в Афинах я разочаровался. Мне кажется, все эти руины – ненастоящие. Их будто бы привезли откуда-то. И чашка такая же. Глобально кичевая. Черная с золотым. Такая она и должна быть.