Юрий Рост, журналист, фотограф

В 1982 году с советскими альпинистами я попал в Непал. Место сказочное. Туристов мало. Постаревшие хиппи, избравшие Катманду своей столицей после открытия страны к 60-м годам. Приветливые непальцы и невероятной красоты женщины и дети, и все это вместе со священной коровой, лежащей у перекрестка с единственным светофором столицы, к которому, как на фокус, приходили горожане. И все это на фоне волшебной архитектуры буддийских и индуистских храмов, бесчисленных базаров, каждый из которых включает блошиную часть. 

Торгуют всем рукодельным. Можно найти редкую бронзовую статуэтку, местные иконы на ткани, молельные барабаны, колокольчики или величественную богиню Тару XVI или XVII века, литейщик которой еще жив и работает за углом.
Я хотел купить старый нож кхукри, точнее рабочий, не туристский. Это многофункциональное орудие, выполняющее роль топора, мачете, меча, кинжала из мягкой стали. Быстро тупится, быстро точится маленькими ножиками, обычно вложенными в основные ножны из ячьей кожи. 

Никак не попадался хороший кхукри в Катманду. Отправившись по тропе к подножию Эвереста, я добрался до большого селения Намче Базар, где-то в районе 3500 метров над уровнем моря, и там на местной толкучке увидел настоящий непальский нож. Торг был бурным. Продавец попросил 300 рупий, я предложил 30. Он снизил цену до 200, я поднял до 40. Он сказал – 100, я – 50. Ниже он цену опускать не хотел. 

– Ладно! – согласился я. – Дам 50 рупий и еще дам электрический утюг (кто-то в Москве сказал, что в Непале утюги идут в лет).
– Давай!
Он протянул мне «кхукри». Я ему деньги и утюг. Он взял, улыбнулся и сказал:
– Утюга не надо. У нас нет электричества. 

У него был вид победителя, и это действительно было так. Торг он выиграл и теперь милостиво возвращал не нужную вещь.